Вторая перинатальная матрица II - Антагонизм с матерью (схватки в закрытой матке) (Космическая поглощенность и отсутствие выхода)

Вторая перинатальная матрица относится к первой клинической стадии родов. Внутриутробное существование, близкое в нормальных условиях к идеалу, подходит к концу. Мир плода на-рушен, вначале коварно — посредством химических воздействий, позднее грубым механичес-ким путем — периодическими схватками. Это создает ситуацию полной неопределенности и угрозы для жизни с различными признаками телесного дискомфорта. На этой стадии маточные схватки затрагивают плод, но шейка матки еще закрыта, и пути наружу нет. Мать и ребенок ста-новятся источником боли друг для друга и вступают в биологический конфликт.

Существуют значительные расхождения в продолжительности схваток (так же, как и продол-жительности всего процесса родов). Можно предположить, что это переживание намного опустошительнее в случае патологических родов с большей продолжительностью, вызванной слишком узким тазом, ненормальным положением плода, недостаточной интенсивностью схваток, чрезмерными размерами плода и другими видами осложнений. Однако ясно, что страх и замешательство неопытной матери, отчетливо негативное или в сильной степени двой-ственное отношение матери к неродившемуся ребенку или к самому процессу родов может сделать эту стадию еще более трудной (как для матери, так и для ребенка). Все это может вли-ять на физиологическую взаимосвязь между родовыми схватками и открытием шейки матки (В этой связи интересно отметить, что многие женщины из моих пациентов, проживших заново роды в ЛCД-сеансах, интуитивно поняли, насколько их негативные чувства и отношения ска-зываются на родовом процессе.).

Элементы БПМ-II могут встречаться в сеансах в чистой биологической форме как реалистичес-кая память об этой стадии родового процесса. Но более часто активизация данной матрицы ве-дет к довольно характерному духовному переживанию безысходности, или ада. Человек ощу-щает себя запертым в замкнутом мире и испытывает невероятные физические и психологичес-кие муки из-за этого. Описываемое переживание характеризуется поразительным затемнени-ем визуального поля и зловещими цветами. Подобная ситуация совершенно невыносима, она представляется бесконечной и безнадежной: бежать некуда ни во времени, ни в пространстве. Часто возникает ощущение, что даже самоубийство не прекратит ее и не принесет облегчения.

Характерные элементы этой схемы опыта могут переживаться на нескольких различных уров-нях, которые могут проявляться отдельно, одновременно или попеременно. Самые глубокие уровни переживаний связаны с различными понятиями ада, с ситуациями невыносимого фи-зического, психологического и метафизического страдания, которому никогда не будет конца, как это описано различными религиями. На более поверхностном уровне той же самой схемы опыта испытуемый захвачен ситуацией в этом мире и воспринимает ее с весьма ограниченной отрицательной, предвзятой позиции.

Он выборочно осознает лишь безобразные, злые и безнадежные аспекты существования. На этой стадии наша планета воспринимается как место апокалипсиса, полное ужаса, страданий, войн, эпидемий, несчастных случаев и природных катаклизмов. Индивид неспособен обна-ружить или оценить какие-либо положительные аспекты Вселенной или человеческой при-роды, приятные стороны жизни, естественную красоту или же совершенство художественных творений. Для этой ситуации типична эмпатия и самоотождествление с гонимыми, отвержен-ными, притесненными. Человек может чувствовать себя всеми теми солдатами, что когда-ли-бо погибали на полях сражений, всеми жертвами испанской инквизиции, узниками концентра-ционных лагерей, больными, умирающими от неизлечимых болезней, дряхлыми, теряющи-ми память стариками, матерями и детьми, умирающими во время родов, обитателями психи-атрических лечебниц, лишенными надежды когда-нибудь оттуда выбраться. Другая типичная категория видений, относящихся к этой перинатальной матрице, включает в себя дегуманизи-рованный, гротескный мир автоматов, роботов, механических устройств, атмосферу человечес-ких монстров и аномалий, демонстрируемых в цирке, или же лишенный смысла марионеточ-ный мир кабаков и притонов.

Для личности, настроившейся в своих переживаниях на элементы БПМ-II, человеческая жизнь кажется лишенной всякого смысла. Существование представляется не только нелепым, но и уродливым и абсурдным, а поиск любого смысла в жизни — совершенно пустым и заранее об-реченным на неудачу. Люди брошены в этот мир без какой-либо возможности выбора, где, когда и от кого им родиться. Единственным надежным в жизни оказывается тот факт, что она не бесконечна. Факт человеческой смертности и непостоянства всех вещей висит постоянно над нами как дамоклов меч в каждую минуту наших жизней и уничтожает всякую надежду на то, что хоть что-то имеет значение.

Те, кто пережил встречу со смертью в рамках БПМ-II, часто проводят аналогию между агонией рождения и смерти, что еще больше усиливает чувство безнадежности. В такой ситуации че-ловек чувствует себя умирающим в настоящий момент и глубоко вовлекается в эсхатологичес-кое настроение. В то же время он может ощущать, что его настоящая агония идентична стра-данию, которое он переживал при своем биологическом рождении. Он может увидеть себя в будущем, в самом конце своей жизни, и обнаружить, что те же самые чувства присущи и смер-тной агонии. Мы страдаем, когда рождаемся, и умираем в страдании: агония рождения иден-тична агонии смерти. Что бы мы ни пытались делать в промежутке между ними, это не может изменить того факта, что все мы равны в смерти и обнаруживаем себя в той же ситуации, перед которой стояли лицом к лицу при появлении на свет. Мы вступили в этот мир совершенно бес-помощными, ничего при себе не имея, такими же мы и покинем его.

Этот экзистенциальный кризис иллюстрируется обычно разнообразием видений, рисующих бессмысленность жизни и абсурдность каких бы то ни было усилий, чтобы изменить этот факт. Такие видения могут показывать жизнь и смерть могущественных королей и диктаторов, тех, кто достиг высшей власти или стал обладателем немыслимых богатств. Тайный и явный смысл здесь тот, что в смерти эти люди ничем не отличаются от простых смертных. Тем, кто оказался перед лицом столь глубокого экзистенциального кризиса, это переживание часто помогает глу-боко понять смысл выражений memento mоri, vanitas vanitatum, или ты прах, и в прах вернешь-ся.

А понимание этого ведет к новому осмыслению и оценке философии экзистенциалистов — та-ких, как Мартин Хайдеггер, Серен Кьеркегор, Альбер Камю и Жан-Поль Сартр. Экзистенциалис-ты, по-видимому были настроены на этот комплекс переживаний, будучи не в состоянии отыс-кать единственное возможное решение, выражаемое понятием трансценденция. Испыту-емые часто обращаются к пьесе Сартра Нет выхода как к блестящему описанию чувств, пе-режитых ими при исследовании своей жизни и своих межличностных отношений под влияни-ем стереотипа нет выхода в БПМ-II. Некоторые ссылались также на Путешествие к концу ночи Целина как на яркий пример умышленного фокусирования на негативных аспектах человечес-кого существования.

Мучительное чувство обособленности, отчуждения, метафизического одиночества, беспомощ-ности, безнадежности, неполноценности и вины представляют собой стандартные компоненты БПМ-II. Смотрит ли человек на свою настоящую жизненную ситуацию и поведение или исследу-ет свое прошлое, обстоятельства и события всей его жизни одинаково указывают то, что он — совершенно никчемное и скверное существо. Чувство вины по своей интенсивности обычно вы-ходит за рамки событий, к которым индивид его привязывает. Оно кажется наделенным пер-вичным качеством, присущим человеческой природе и может достигнуть метафизических раз-меров библейского первородного греха. Другим важным аспектом ситуации нет выхода явля-ется чувство сквозного безумия: как правило, люди чувствуют, что утратили всякий психический контроль и стали настоящими психотиками или что они окончательно осознали абсурдность бы-тия и уже никогда не смогут вернуться к щадящему самообману, который является необхо-димой предпосылкой нормальности.

Символические образы, сопровождающие переживания БПМ-II, охватывают довольно ши-рокий диапазон. Наиболее общими являются видения ада в том виде, как он описывается и изображается в различных религиях; это и традиционные христианские представления об аде, и подземный мир древних греков, и соответствующие элементы индуистской и буддистской традиций. Особенно часты ссылки на знаменитые фигуры греческой хтонической мифологии: Сизиф, обреченный вечно вкатывать огромный валун на вершину горы, Иксион, привязанный к вращающемуся колесу, Тантал, мучимый невыносимой жаждой и голодом, Прометей, при-кованный к скале и терзаемый орлом, пожирающим его печень. Греческая трагедия с ее без-жалостным и необратимым ходом, с виной, передающейся от поколения к поколению, и с не-отвратимой судьбой, вероятно, тесно связана с этой областью и является важным источником символических иллюстраций. Столь же общим является образ Эриний, символизирующих гло-жущую вину и угрызения совести.

Библейские темы, возникающие в этом контексте, включают историю изгнания Адама и Евы из рая, видения Христа в Гефсиманском саду, и в особенности его осмеяние и унижение, его стра-дание, когда он нес крест, и его биологическую и психологическую агонию во время самого рас-пятия (Отец, почему ты оставил меня?). Концепция темной ночи Души, которую описал св. И-оанн Делякрус, также иногда упоминалась в этом контексте. Другой интересный источник сим-волических образов — история жизни Будды, значение его Четырех Чрезвычайных Прозрений (Так называемые Четыре Чрезвычайных Прозрения предопределили решение Будды оставить семью и свою роскошную жизнь во дворце и стимулировали его поиски просветления. Во вре-мя своих прогулок в окрестностях города он последовательно увидел четыре сцены, которые произвели на него неизгладимое впечатление: первая из них — сгорбленный старик, дряхлый, с выпавшими зубами и седыми волосами; вторая сцена — человек, лежащий у дороги, му-чимый неизлечимой болезнью; в третьем случае он увидел труп; и, наконец, он увидел монаха с бритой головой и в оранжевом одеянии. Интересно отметить, что именно жестокость встречи с явлениями дряхлости, болезни и смерти (БПМ II) на сеансах оказывается толчком в переклю-чении внимания с мирских амбиций на духовные поиски.) и акцент на страдании, как это вы-ражено в его Четырех Благородных Истинах.

Иногда во время сеансов в рамках БПМ-II возникают ситуации и персонажи мировой литера-туры и специфические образы великих художников. Наиболее частыми из них являются ссылки на описание ада в Божественной комедии Данте, на сцены из книг Эмиля Золя, описывающие темные и отталкивающие аспекты человеческой природы, и на произведения Федора Досто-евского с их эмоциональными страданиями, атмосферой безумия и сценами бессмысленной жестокости. Уместно упомянуть здесь и мрачные рассказы Эдгара Аллана По о нечеловеческих пытках и ужасе. В этом контексте возникают кошмары и причудливые существа Иеронима Бос-ха, мрачный мир скелетов Джеймса Энсора с его болезненными видениями карнавалов, обра-зы ужасов войны Франсиско Гойи, апокалиптических видений Сальвадора Дали и других сюрре-алистов, многочисленные представления ада и Страшного суда.
Человек, оказавшийся в западне ситуации нет выхода, ясно видит бессмысленность человечес-кого существования, однако изо всех сил пытается найти смысл жизни. Эта борьба часто совпа-даете тем, что переживается как попытка плода выйти из закрытой матки и спасти свою жизнь. Невозможная задача отыскать в жизни смысл может оказаться в этом контексте необходимым условием рождения и прекращения невыносимой ситуации нет выхода.

Интересно отметить связь переживаний второй перинатальной матрицы с самым началом и первыми стадиями родов. Эта ситуация переживается во время сеанса как все более глубокое осознание неизбежной опасности жизни или как космическое поглощение. Имеет место ин-тенсивная тревога, но источник ее не удается идентифицировать. Атмосфера нависшей угрозы может привести к параноидальной настроенности. Нередко испытуемый интерпретирует эти тревожные чувства как результат враждебного влияния различных тайных организаций или инопланетян, как следствие отравления, радиационного облучения или воздействия токсичес-ких газов. Усиление этого переживания ведет к видению безлунных пучин, космических во-доворотов, неумолимо засасывающих в свой центр. Часто вариацией переживания этого погло-щения является заглатывание и пленение ужасающим монстром, напоминающим гигантского дракона, питона, осьминога или паука. Менее драматическим переживанием подобного рода является, по-видимому, спуск в подземный мир и столкновение с различными монстроподоб-ными существами.
Среди типичных физических симптомов, связанных с переживаниями БПМ-II, следует указать ощущение очень сильного давления на голову и тело, звон в ушах (как при нырянии на боль-шую глубину), мучительные боли в различных частях тела, затруднения с дыханием, острые сердечные приступы и резкие перепады температуры.

В качестве матрицы памяти БПМ-II представляет собой основу для записи всех неприятных жизненных ситуаций, в которых непреодолимая разрушительная сила давит на пассивного и беспомощного человека. Наиболее типичными и частыми примерами в этом отношении явля-ются ситуации с угрозой выживанию и целостности тела. Так, в этом контексте довольно ре-гулярно всплывают воспоминания ощущений, связанные с различными операциями, такими, как удаление аппендикса или гланд, ампутация конечностей и сложные случаи удаления зубов, или же имеет место полное оживление в памяти всех обстоятельств таких процедур. То же са-мое происходит и в случае болезней, ранений и несчастных случаев, чрезмерных мышечных растяжений, при истощении, переживаний тюремного заключения и жестоких методов допро-сов, особенно включающих длительное лишение пищи и воды. Ранее уже упоминалось, что болезни и ситуации, вызывающие удушье, очевидно, имеют особое значение с этой точки зре-ния. У лиц, испытавших на себе тяготы военного времени (осады, воздушные налеты, плен) или побывавших в клаустрофобических ситуациях (угольные шахты, обвалившиеся дома, под-водное плавание), воспоминание таких событий в сеансах также происходит в тесной связи с элементами БПМ-II.

На каком-то более тонком уровне эта категория включает также воспоминания о беспомощ-ности человека в случае психологических фрустраций, таких, как чувство заброшенности, эмоци-ональная отверженность или изоляция, угрожающие события и ситуации подавления в замкну-той семье.
Для фрейдовских эрогенных зон эта матрица, очевидно, связана с состоянием неприятного напряжения во всех зонах. На оральном уровне — это голод, жажда и болезненные стимулы; на анальном — задержка дефекации; на уретральном — задержка мочеиспускания. Соответс-твующие феномены на генитальном уровне — это сексуальная фрустрация и интенсивные нап-ряжения, а также боль, переживаемая матерью на первой стадии родов. Если всю поверхность кожи мы рассматриваем как эрогенную зону, то сюда можно включить также физическую боль и неприятные ощущения в различных частях тела.
Приведенный ниже сеанс обучения молодого социолога проходил преимущественно под вли-янием элементов БПМ-II и может быть использован как прекрасный пример феноменологии этой матрицы.

В этом сеансе действие препарата, как казалось, не начиналось долгое время. Испытав некото-рое нетерпение, я ощутил тревогу, а затем почувствовал недомогание. Эта окутавшая меня бо-лезненность вначале была едва различимой. Мало-помалу начало проявляться слабое чувство тошноты и напряжения, усилившееся вскоре до такой степени, что я испытывал его как бы все-ми своими клетками. В действительности трудно описать это переживание: таким всеохватыва-ющим оно было. Казалось, что каждую клетку моего тела сверлит бур дантиста. Было ощу-щение надвигавшегося бедствия, опасности и мучительной боли. Хотя никаких образов не бы-ло, я начал думать о Петронии, Сенеке, Сартре и других философах, полагавших, что самоубий-ство — единственная осмысленная смерть. У меня возникло желанием лечь в ванну с теплой водой и вскрыть себе вены. Сейчас я не сомневаюсь, что будь у меня необходимые средства, я бы убил себя тогда. Я полностью был погружен в ситуацию, из которой не было никакого вы-хода, кроме смерти. Перспектива нести переполненное болью тело через дни, годы, десяти-летия казалась мне безумием. Для чего жить? Зачем принимать участие в чем-то столь тщет-ном и бесполезном, как жизнь? Лишь для того, чтобы встретить в агонии смерть? Это состояние длилось часами. Я думал, что никогда не смогу из него выйти, и тем не менее в этом состоянии было что-то странное. Я узнал его как нечто уже знакомое. Это было состояние, которое я пе-реживал прежде, но в иных формах. В основе этих переживаний явно лежала некая матрица, влиявшая на мое видение мира и мой способ существования. Прожить ее всю лишь за несколь-ко часов, пройти через ад, из которого нет спасения, было для меня важным уроком. К концу этого переживания я знал, что не хочу больше находиться в гуще страданий человечества, но был ли у меня выбор? Я чувствовал, что должен что-то сделать, должен бежать, но куда? Не-ожиданно я понял, что выбора у меня нет! Меня проталкивали сквозь невероятные страдания, и делалось это для меня! Я не мог ничего изменить. Тогда я задумался о карме и попытался разгадать, что же в моем прошлом ответственно за заключение меня в это ужасное место. Но анализ не дал никакого ответа. Я почувствовал, что пойман в клетку, из которой нет никакого выхода. Я завяз, и моя судьба теперь в том, чтобы быть существом, пойманным на колесе стра-дания, а не живым творением. Я ненавидел свою пойманность в страдания. Но чем упорнее я отказывался принять такую судьбу, тем труднее она становилась для меня. В этой ситуации я походил на узников концентрационного лагеря. И чем сильнее я старался выбраться оттуда, тем больше меня били; чем больше я боролся за свою свободу, тем туже стягивались оковы. И все же где-то глубоко внутри я знал, что должен бороться, должен бежать. Знал, что смогу это сделать, но как? Муки длились часами и не оставляли меня даже в последней части сеанса. На-ходясь уже почти в нормальном состоянии, я все еще чувствовал мучительные терзания. Я зна-чительно лучше узнал страдания, просачивавшиеся из моего бессознательного, влияющие на мою повседневную жизнь. Все они проявили себя как уже знакомые враги. И я не знаю, когда закончится эта битва.

Другие направления